
Юстас Палецкис
Жизнь
Путешествия
|
Путешествие в детство и юность
Эта книга принадлежит перу литовского поэта и публициста Юстаса Палецкиса — видного общественного и государственного деятеля, Героя Социалистического Труда.
Сын кузнеца, в юности печатник и плотник, затем учитель и журналист в буржуазной Литве, Палецкис приходит в ряды революционных борцов за дело народа. В течение почти 30 лет он являлся председателем Президиума Верховного Совета Литовской СССР и заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Самые волнующие события этой большой жизни, встречи с руководителями партии и правительства, деятелями литературы и искусства, впечатления от поездок более чем в 50 стран всех континентов ярко показаны автором на широком историческом фоне.
ПРЫЖОК В ТЕМНОТУ
Военный переворот,— Меньшинство сейма «избирает» президентом Сметану.—
«Шли власть иметь, или на виселице висеть».— Планы борьбы.—■
«Работал сколько мог, умираю за нашу общую цель...» — У
могилы расстрелянных коммунистов.— Буря в стакане воды.— В Каунас
прибывает товарищ Матас.— «Выл он первым президентом,
станет и последним...»
х\аунас спокойно и благодушно
готовился к юбилею президента Гринюса. Газета «Летувос жинёс» 16 декабря
сообщила, что на следующий день выйдет увеличенный номер с материалами, ему
посвященными. Какойто купец призывал своих коллег украсить витрины портретами
президента. Готовя к печати свой журнал, я обрадовался оригинальному
графическому портрету Гринюса, который нарисовал и уступил мне поэт Тильвитис.
Правительственная газета «Летува» и «Летувос жинёс» поместили сообщение, что
президента будут поздравлять представители армии...
Наступило утро 17 декабря.
По обыкновению, я вышел из дома рано, хотя до ЭЛЬТЫ путь недалекий. Хмурое утро
обещало пасмурный, холодный зимний день. На углу улиц Донелайтиса и Мицкевича я
увидел группу людей, которые читали какуюто бумагу, приклеенную на стене дома.
Приблизившись, прежде всего заметил подпись: «Временная Военная Власть».
«Переворот!»—мелькнула
первая мысль, и дрожь пробежала по телу.
Поспешно прочитал все
обращение «К общественности», как гласил заголовок. В нем говорилось:
«Литовская армия...
увидев, что нынешний сейм и правительство продают нашу родину большевикам и
инородцам, решила временно взять власть в свои руки, чтобы
немедленно передать эту
власть в руки подлинных сынов Литвы. Во всей стране объявляется военное
положение, а в Каунасе осадное положение. Всем приказывается выполнять свои
обязанности; не выполняющие своих обязанностей будут преданы военнополевому
суду».
Прохожие безмолвно читали
сообщение и молча расходились. Чуть ли не бегом я поспешил в ЭЛЬТУ. Едва вошел
в свой кабинет, меня пригласил доктор Ю. Шаулис, директор административного
департамента министерства. Хотя мы были мало знакомы, он както тепло
поздоровался и спросил, что мне известно о перевороте. Кроме расклеенного
сообщения, я еще ничего не успел узнать и сказал, что, вероятно, хадеки
выполнили свои угрозы.
— Кажется, не
столько хадеки, сколько Сметона. Это его
план. Будем иметь диктатуру Сметоны,— вздохнул Шаулис.
Он рассказал, что
переворот совершили офицеры под руководством Плехавичюса, который освобожден с
гауптвахты. Из тюрьмы освобожден и ГригалюнасГловацкис. Офицеры ночью пришли в
сейм и разогнали его. Все члены правительства арестованы, президент Гринюс
содержится под домашним арестом.
— Вот каков юбилей
президента! Это опасная авантюра,
очень опасная! — воскликнул Шаулис, прощаясь.
В ЭЛЬТЕ сотрудники
делились новостями и впечатлениями о событиях этой ночи. Оказывается, хадеки и
таутининки своими длинными речами нарочито затягивали заседание сейма,
посвященное обсуждению бюджета. Около трех часов ночи в зал вошла группа
офицеров, главным образом летчиков. Офицеры потребовали закрыть заседание и
разойтись, заявив, что они действуют от имени диктатора. Председательствовавший
на заседании лидер социалдемократов Кайрис пытался спорить, но офицеры дали на
размышление две минуты. В окна депутаты увидели отряд кавалеристов, окруживших
здание. Кайрис объявил заседание сейма закрытым, и депутаты разошлись.
— Неужели никто не пытался
сопротивляться? — спросил я.
Да, никто из депутатов не
проявил мужества хотя бы на словах осудить фашистское насилие. Впоследствии
один журналист, живший вместе с членом сейма ляудининком Ралисом, рассказывал,
что этот депутат вернулся домой после заседания, лег в кровать и спокойно
заснул.
|