Юстас Палецкис
Жизнь
Путешествия

Путешествие в детство и юность

Эта книга принадлежит перу литовского поэта и публициста Юстаса Палецкиса — видного общественного и государственного деятеля, Героя Социалистического Труда. Сын кузнеца, в юности печатник и плотник, затем учитель и журналист в буржуазной Литве, Палецкис приходит в ряды революционных борцов за дело народа. В течение почти 30 лет он являлся председателем Президиума Верховного Совета Литовской СССР и заместителем Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Самые волнующие события этой большой жизни, встречи с руководителями партии и правительства, деятелями литературы и искусства, впечатления от поездок более чем в 50 стран всех континентов ярко показаны автором на широком историческом фоне.

ВПЕРЕД   ИЛИ   НАЗАД?; ВРЕМЕННАЯ СТОЛИЦА

Еще будучи подростком, на заре кинематографии я,,видел нашумевшие в то время фильмы «У камина» и «Позабудь про камин», в которых играли Максимов и Вера Холодная. Максимов рассказывал, что Вера Холодная умерла в Одессево время гражданской войны. Много говорили о жизни в Со­ветском Союзе, бывшем тогда для большинства за границей «загадкой сфинкса», которую каждый отгадывал посвоему. Конечно, Бинкис не преминул с энтузиазмом поговорить о Маяковском  и футуризме.

9 октября был традиционный день национального траура по поводу годовщины захвата поляками Вильнюса. В связи с тем, что заключенный с Советским Союзом договор вновь подтверждал права Литвы на Вильнюс, этот день отмечался с особым пафосом. К полудню я вышел на аллею Лайсвес. Ровно в 12 .часов, когда часы на башне Военного музея начали отбивать удары, раздались звуки фабричных гуд­ков и сирен, зазвонили колокола. Все движение прекрати­лось. Остановилась конка, стали извозчики, автомашины. В молчании застыли люди, мужчины сняли головные уборы. В минуту траура прекратилось движение по всей респуб­лике. Это мыслилось как демонстрация единства народа, стремление вернуть древнюю столицу.

Однако от демонстрации единства до настоящего един­ства было далеко. Газеты, вышедшие в этот день в траурном окаймлении, сообщали, что после 12 часов дня в сейме пра­вительство будет отвечать на интерпелляцию. А это значи­ло — те же споры, брань, взаимные оскорбления, а то и дра­ки... Рядовые граждане, читая об этой мышиной возне, име­нуемой политической борьбой, делали вывод, что и тем и другим  грош цена.

О подлинном единстве народа, об объединении всех прог­рессивных сил против реакции говорили классово сознатель­ные рабочие, коммунисты, которые этим именем официально не могли называться, ибо компартия оставалась запрещен­ной, подпольной. Однако они действовали активно, исполь­зуя всякие легальные возможности. Особенно сильным было влияние  коммунистов  в профсоюзах.

Коммунисты предлагали социалдемократам создать еди­ный антифашистский фронт. Внешнюю опасность для Лит­вы представляла угроза со стороны Польши. Внутри страны все более наглели авантюристические круги из среды хадеков, усиливалась деятельность фашистских элементов. Ком­мунисты предлагали объединить силы трудящихся для за­щиты демократических свобод и независимости. В нелегаль­ных воззваниях и прокламациях коммунисты призывали трудящихся не доверять буржуазии, самим позаботиться об обороне. Они требовали вооружить рабочих и крестьянскую бедноту, ликвидировать фашистские организации и разору­жить фашистов.

Молодой коммунист Пиюс Гловацкас в конце сентября говорил об этом на собрании в кино «Иллюзия». Он ярко об­рисовал угрозу со стороны фашистской реакции, которая становится особенно опасной, ибо правительство разрешает фашистам организовываться, а деятельность рабочих и бед­няцких организаций ограничивается и преследуется. Гло­вацкас призывал молодежь требовать свободы для рабочих организаций. После этого выступления руководимая социалдемократами политическая полиция арестовала Гловацкаса, обвинив его в призывах к вооруженному восстанию.

Социалдемократы решительно отказывались от создания единого фронта. Они считали, что коммунисты стремятся к объединению с целью расколоть социалдемократов. Отор­вавшиеся от масс вожди литовских социалдемократов Кайрис, Белинис и другие с ужасом взирали, как падал в гла­зах рабочих престиж их партии, как росло влияние коммуни­стов. Они сами не осмеливались выступать на митингах, по­сылали туда более молодых. Однако и тем часто не давали разинуть рта, их выступления встречали свистом. А комму­нистических ораторов рабочие встречали и провожали ова­циями.

Лидеры социалдемократов все больше тосковали по спо­койной оппозиции. Их положение в правительстве было не­приятным и неблагодарным. Особенно неловко себя чувство­вал министр внутренних дел Владас Пожела. Раньше, когда министрыхадеки полицейскими мерами ликвидировали за­бастовки рабочих, социалдемократы рьяно критиковали их. А теперь в роли усмирителя и ответственного за действия по­лиции выступал лидер социалдемократов, которому попа­дало и справа и слева.

Попрежнему в тяжелых условиях протекала жизнь «ни­зов». Изза высокой квартирной платы значительная часть рабочих скиталась по углам в жалких пригородных лачугах или в окрестных деревнях. Часто я слышал, что много бед­ноты  живет  в фортах бывшей крепости.